DeepHistory

Индустриализация и модернизация страны, осуществляемые форсированными темпами в невероятно сжатые сроки совершались в условиях неизжитости огромных пластов докапиталистических отношений в общественном строе, от экономики до духовной сферы. Естественно, что дух общинности был той аурой, в которой формировалась ментальность всего общества. Его носителем выступало не только все сельское население, но и рабочий класс пореформенной России, который только что (в массе своей первом или во втором поколении) оторвался от крестьянства, и интеллигенция, в лице передовых своих представителей остро ощущавшая и переживавшая народные беды, и даже часть буржуазии (особенно вышедшей из старообрядческой среды).

На стадии доиндустриальной аграрной экономики — а именно на эту стадию приходится существование традиционного крестьянства — хозяйствование на земле и все бытие крестьянина неразрывно связано с локальным сообществом — сельской соседской общиной. Семейная кооперация при самой большой обособленности и самостоятельности не могла обойтись без посторонней помощи. При существовавшей на доиндустраиальной стадии общественного развития технике, непосредственной зависимости производства от погодных условий (с их периодическими колебаниями) таковая требовалась даже в собственном хозяйстве крестьянина. Создание же инфраструктуры, хозяйственное использование сельского надела, а тем более освоение новых территорий были под силу лишь коллективу. Отдельная семья оказывалась беззащитной в социальном отношении[4]. Только все вместе, объединившись семьи могли отстаивать свои интересы, противостоять натиску государства, крупных землевладельцев и прочих сильных мира сего. Крестьянской семье — даже если это неразделенная большая семья — в одиночку было просто не выжить. Община выступала гарантом нормального функционирования и воспроизводства крестьянской семьи, тем институтом, который в экстремальных условиях обеспечивал ее физическое выживание. (А.Я. Ефименко, А.А. Кауфман, И.В. Чернышев, К.Р. Качаровский, Н.П. Огановский, Р. Редфилд, Дж. Скотт и др.).

Совместное выполнение работ, непосильных одной семье, сотрудничество, взаимопомощь, определенная степень уравнительности в обеспечении всех семей землей и другими объективными условиями хозяйствования, наличие страхового фонда — эти характерные черты крестьянского сообщества и, как их следствие, общинное сознание прослеживаются до самого конца существования соседской общины. В России даже в пореформенное время при ясном понимании крестьянами того, что община с ее переделами, чересполосицей, трехпольем с принудительным севооборотом, верховным распоряжением мира всеми землями, круговой порукой, поглощенностью личности сообществом стояла на пути агротехнического и социального прогресса, деревня держалась за этот средневековый институт как за якорь спасения. В условиях острого малоземелья и нищеты, круговая порука, многополосица и чересполосица, принудительность севооборота, пропуск наиболее выгодных для поднятия пара сроков (из-за использования отведенного для него поля в качестве временного пастбища) и другие, казалось бы совершенно иррациональные обычаи в пореформенной общине, резко отрицательно оцениваемые в советской (а подчас и в дореволюционной) отечественной литературе, служили средством элементарного выживания крестьянства[5].

Групповое общинное сознание (в значительной мере оно было мифологическим) пронизывало все сферы жизни крестьянского сообщества. Это было сознание коллектива людей, связанных между собой не только деловыми отношениями, но и эмоционально, сознание, ориентированное на идущие исстари традиции и идеалы. Для крестьянина его община — это целый мир. Недаром русские крестьяне называли общину миром или обществом. Крестьянин-общинник делил людей на «своих» и «чужих». Причем к категории «чужих» относились не только горожане, феодалы и вообще представители иных сословий, но члены других сельских сообществ. (Единение с ними происходило лишь во время массовых крестьянских движений). «Мы» и «они» — такое видение окружающего мира являлось порождением общинного локализма и замкнутости;

Сельская община была тем институтом, где осуществлялась социализация ее членов. Крестьянин противостоял внешнему миру, включался в целостный социальный организм (макрообщество) не как отдельный индивид, а через общинную организацию. С малых лет он воспринимал в виде непреложных законов естества порядки, обычаи и традиции своей общины.

Господство общинного сознания непосредственно обнаруживается в поземельных отношениях — этой важнейшей сфере крестьянского бытия. Традиционный крестьянин связан с землей эмоционально. Он и земля это единое целое. Труд на земле составляет для крестьянина главное содержание его жизни. Слабая расчлененность социального и природного начал на стадии господства аграрной экономики предполагала сакрализацию земли. Право каждого члена сельского сообщества трудиться на земле священно. Это по существу право на жизнь. Оно дается от рождения, предопределяется фактом принадлежности человека к конкретному сообществу и закрепляется традиционными общинными установлениями, в первую очередь верховенством коллективной общинной собственности над собственностью семейно-индивидуальной[6].