DeepHistory

Не вызывает сомнения, что кроме семьи, ближайшего окружения на человека оказывает большое влияние та историческая эпоха, то время, когда он рос и взрослел. "Эпоха, на которую пришлось мое детство и юность, была трагической, жесткой, страшной - вспоминал А.Д. Сахаров - Но было бы неправильно ограничиться только этим. Это было время также особого массового умонастроения, возникшего из взаимодействия еще не остывших революционного энтузиазма и надежд, фанатизма, тотальной пропаганды, реальных огромных социаль­ных и психологических изменений в обществе, массового исхо­да людей из деревни - и, конечно, - голода, злобы, зависти, страха, невежества, эрозии нравственные критериев после многих дней войны, зверств, убийств, насилия. Именно в этих условиях сложилось то явление, которое в СССР официально деликатно называют "культ личности".[30] А.Д.Сахаров из раз­говоров взрослых уже в начале 30-х г.г. имел некоторые сведения о происходивших в стране событиях. Он многого еще не мог тогда понять, но все это имело большое значение для формирования его мировоззрения, а также последовавшей много лет спустя эволюции позиции и взглядов.

Годы учебы в школе А.Д.Сахаров по желанию родителей чередовал с домашним, индивидуальным обучением. Именно в этот период развился и окончательно окреп интерес Андрея Дмитриевича к физике, точным наукам. Он с отличием окончил школу в 1938 г. и тогда же поступил на физический факультет Московского университета. Как вспоминал сам Сахаров: «Как отличник я имел право поступить в вуз без экзаменов. Уже потом от своих однокурсников я наслушался об ужасах приемных экзаменов, об огромном конкурсе; я думаю, что, верней всего, я бы не прошел этого отбора, требовавшего таких психологических качеств, которыми я не обладал»[31].

«Университетские годы для меня резко разбиваются на два периода - три довоенных года и один военный, в эвакуации. На 1-3 курсах я жадно впитывал в себя физику и математику, много читал дополнительно к лекциям, практически больше ни на что времени у меня не оставалось, и даже художественную литературу я почти не читал. Я с большой благодарностью вспоминаю своих первых профессоров - Арнольда, Рабиновича, Нордена, Млодзеевского (младшего), Лаврентьева (старшего), Моисеева, Власова, Тихонова, доцента Бавли. Профессора давали нам очень много дополнительной литературы, и я каждый день по многу часов просиживал в читальном зале. Вскоре я стал пропускать ради читалки более скучные лекции. На первых курсах больше всего нравилось преподавание математики. В общем курсе физики меня очень мучили некоторые неясности. Они, как я думаю, происходили от недостаточной теоретической глубины изложения более сложных вопросов. Из университетских предметов только с марксизмом-ленинизмом у меня были неприятности – двойки, которые я потом исправлял. Их причина была не идеологической. Но меня расстраивали натурфилософские умствования, перенесенные без всякой переработки в ХХ век строгой науки. Газетно-полемическая философия “Материализма и эмпириокритицизма” казалась мне скользящей по касательной к сути проблемы. Но главной причиной моих трудностей было мое неумение читать и запоминать слова, а не идеи».[32]

Окончил его тоже с отличием уже во время войны, в 1942 г., в эвакуации в Ашхабаде.[33]

В университете Андрей Дмитриевич начал формироваться как физик-теоретик. Этому во многом способствовали его учителя, лекции и занятия которые давали фундаментальную подготовку молодым советским физикам. Это профессора Арнольд, Рабинович, Норден, Млодзеевский (младший), Лаврентьев (стар­ший), Моисеев, Власов и др.[34]

Однокурсники А.Д.Сахарова вспоминали позднее, что "Андрей Дмитриевич не был ни "дубом", ни самым блестящим студентом на нашем курсе. Правда, необычную силу его и препо­даватели, и студенты поняли очень скоро. А вот его самого, пожалуй, не понимали. Просто не понимали, потому, что способ рассуждений, его логические ступени всегда были гораздо крупнее, чем ступени обычных людей . Когда он рассуж­дал, что по отношению к нам (а у нас был сильный курс) он находился примерно в таком положении, как мы с вами к типич­ному философу, привыкшему рассуждать по закону формальной логики . Многое, что для окружающих нуждалось в ступеньках, для Сахарова было очевидно .".[35]